Hus

 

 

 

 

Abartig Abschaum und widerlich Pack!

Schau, scheißendes Loch, in die fettigen Fressen!

Spuck, Niedrigster, ihnen herab tief ins Herz!

Verleumdet, verurteilt, gerichtet, die Meuchler:

unwürdige Sünder, arschleckende Teufler!

Wird brennen, der standhaft das Wahre gelehrt.

Auf seiner Schandkrone Teufel gemalt,

"Erzketzer" beschimpft, wird er sterben im Recht.

Degeneraten! Kot euch in die Mäuler!

Die Seelen als Klobürsten wiedergeboren:

ach, Menschen, ach Christen, was seid ihr verloren!

Де Сад и Тёлка

 

 

 

Тоска и прутик. У, корова!
Он бьёт, он хлещет, – почему,
свинья-корова, только "Му"?

Горе и кнут. Болит рука.
Он бить устал. Дал ей пинка,
она ж мычит, как стол б мычал.

Метр-семьсят, шыисят кэгэ,
весьма нарядная, пэгэ,
и хуй? Вот тó-то, хоть бы хуй.

Ну, Донасьéн, ты не психуй:
возьми, Альфонс, ух, Франсуá,
воткни кулак ей в блэк-нуá.

Как будто хуй! Всё по хуй ей.
Мучь так, мучь сяк, она рычит,
и как корова всё мычит.

Охота трепет и эрó,
а получается зерó.
Такой уныние-садизм.

Мурундунгун

 

 

 

 

Цветы и шкаф. Я вижу каждый день,
что пепельница – чаша. И не мне
судить о том, что видется во сне.

А яблоко – свобода. Кров, рассвет;
корова, кровь. Крошить-кромешить – нет.
И мне плевать, что я хотел плевать.

В конце концов, конечно, мне насрать.
Не Байден Трамп – вот был бы президент,
а то вот нет, и создан прецедент.

Уйгур: "Угу". А птица тут причём?
Всё всем и так, не зная обо всём
о том, о чём щебéчат-щебечáт.

Алкожопа

 

 

 

Мне хорошо: я пьяный без либидо,
даже поддатый на херу вертел
я секс и баб. А эта мандагнида
нажравшись медный таз улицезрел:

хотя я говорил ему: "Эй, лузер,
иди домой, свались и подрочи",
до чейнджа деньги прóпил этот чузер,
а баб не смог, сколь "Фак ит!" не кричи.

И вот: бухой и грустный, он любился
на подоконнике в кафэ; кому не лень,
снимали на смартфон. Он так напился,
что хуй дроча стихами шлёпал он.

День стал другим. Ему позор раскрылся.
Он жопу почесал и понял стыд.
А хуй теперь? И он опять напился,
пошёл вальтом, но был тузами крыт.

Старая Шалава

 

 

 

Бабусенька повесилась-однако,
а хуй? Она с котярами жила;
молоденькой хуярилась пиздако,
на старость лет же мужа не нашла.

А мужики все в МИСП ушли, а хуй ли?
Пошли шалавы на хуй, блядь, зачем
вся эта гинократия? Горюй ли,
или живи, мущщина без проблем.

До 30-и ебались с говнобыдлом,
теперь же романтический серьёз?
Сосите ж дальше то, чем вы еблися,
плевать и срать при виде ваших слёз.

И дольше стали на хуй жить мужчины,
без баб-то проще после сорокá.
Бабусеньке лишь 45, дубиной
разбила кухню, а котэ пинка...

Гросштадт

 

 

 

 
Старик читает тихо на пенёчке
моё стихотворение "Гандон".
Стервятники копаются в щеночке,
или вороны это? Да, пардон.

Там университет, через дорогу,
а возле дуба белая скамья,
на коей парень из Лилонгве чешет ногу,
читая Канта, как когда-то я.