Очаровательная Бездна!
И с телескопом бесполезно,
и с инфракрасным изучать:
спускайся вниз, Её искать!
Орфей! Ты лиры не забудь –
пой демонам и нам.
Посмотришь темноте в глаза –
о Свете не забудь!
И от титанов, баб, зверей,
– ведь разорвут – беги скорей!
Вверх на руках неси, восстав
ты Мелюзину без хвоста.
Я индивидуум – ура!
И не последней буквой "я",
а "I" с большой пишу.
То, это, сё, – хочу, куплю,
продам, не дам, – моё.
Права, имущество, товар,
финанс, количество, навар:
у жизни смысл – житьё.
Да здравствует Германский Дух –
и Громовержец Тор!
Сверхчеловеку Ницше – быть!
И Ворон с древних пор
всё облетает Иггдрасиль, –
пускай, всё это – миф,
но воля – всё, der Wille will,
и Майстер Экхарт жив.
Ты, Русский Логос, принимал
чужое в свой историал,
но средиземноморский Христ
ложился не на белый лист.
И титанический размах
Кибелы слуг повергнул в прах
Россию, что могла идти
по древнерусскому пути.
Русь: ты не свалка заблуждений!
Воспрянь из ложных сновидений!
Найди оригинальный, свой
путь вверх из бездны деловой.
Хочу! Хочу! Хочу! Охота
наибелейшую Её,
но век не тот, а двадцать первый,
ну, бляха-на-хуй, ё-моё:
лишь проститутки, ссуки, бляди
трясут хуйнёй, воняя сзади.
Хочу! Хочу! Хочу! Охота
наинежнейшую Её,
но нет: есть в мире только стервы;
у ней ты будешь хуй сто первый.
И хуй!? А хуй: а не хуя.
Не лезешь в грязь, раз не свинья.
Hinter der steinernen Wand
so breit wie eine Hand,
da sitzen mit Geld
die Leute von Welt
und verdursten.
Hinter der steinernen Wand
nur so breit wie eine Hand,
fließt in schüchterner Schnelle
aus frischer Süßwasserquelle
Wasser –
was er begehrte,
was man ihm verwehrte.
Dann fand er die Quelle allein
und ließ die Gierigen rein,
sperrte sie in den Keller,
nahm ihnen keinen Heller.
Hinter der steinernen Wand
im Schloss auf dem Berg über Land
badet er,
ihn dürstet nicht mehr.
Er lässt sie im Keller
und macht keinen Fehler.
Und nun verdursten sie da.
Ja.
In deinen schlanken weißen Händen
hältst du das singende Wort,
spielst es ins Leben.
Verglichen mit deinem zärtlichen
ist der Blick der besten Mutter
das Dummstarren einer Kuh,
der Verspielte der geilsten Dirne
nur öd und verbraucht.
Dionysos, Jesus und Mithras
sind erstarrt. Nur der schwarze Osiris
von deinen geringeren Brüdern
besteht in deinem Angesicht.
Göttlicher als die Welt erlaubt,
lockst du ins Helle
aus Tiefen.
Tiefen –
und suchst du zu lange,
bohre ich ein Loch in den Hades
mit neuester Technologie.
Zart, o Fee, sind deine Hände,
weiß ihr Zauber, mein Tod.
Form und Hauch dein schlanker Körper,
fein dein Anblick, rein der Blick.
Fee! Schwach krallen sich die Finger
in mein Herz, scharf dein Gebiss.
Trink, solange ich noch liebe!
O, dein blasses Kuschelweiß!